Три великих жизни [сборник 1968] - Вера Михайловна Корсунская

передавать своим далеким потомкам цветок, которым они сказали новое слово в науке, или просто восхитивший их своей прелестью. В гербариях можно было пересылать растения целиком или расчлененными на отдельные органы.

К этому же времени два немецких живописца и гравера Альбрехт Дюрер и Лукас Кранах довели до высокого совершенства технику искусства гравирования на дереве и меди.

Замечательный художник Дюрер любил писать природу. Фиалки и лилии на его картинах изображены так живо, что, кажется, ощущаешь их тонкий аромат. Звери вот-вот побегут, птицы вспорхнут и улетят.

Ученые-ботаники увидели, что растения можно не только описывать словами, но и изображать четко и правдиво рисунком.

И вот в разных странах появились «книги трав», «травники», где вместе с описанием растений давались гравюры, по которым легко их узнавать.

«Травники» роскошно иллюстрировались, особенно в Германии, в Нидерландах и Швейцарии, и по художественности исполнения, верности изображения растений, пожалуй, до сих пор не нашли себе равных.

Так искусство, техника и наука обменялись дружеским рукопожатием.

О третьем изобретении следует рассказать подробнее. Ламарк, студент, начинающий ученый, пользовался великим достижением XVIII века — системой Линнея. Чтобы понять, как она помогла ему в изучении флоры, надо перелистать несколько страниц из истории ботаники.

Таков путь к звездам

После мрачного средневековья, когда огнем и мечом церковь карала всех, кто ей противодействовал, когда самый маленький шаг науки вперед добывался большой кровью людей, совершивших его, наступила эпоха Возрождения в Италии, а за нею во всей Европе.

Возродился живой интерес к наукам, литературе и искусству древних римлян и греков. И как кстати оказался изобретенный Гуттенбергом в 1445 году печатный станок. Но первые экземпляры библии, напечатанные, а не переписанные, как это прежде делалось, искусной рукой монаха, публично сожгли в Кельне; и Кельнский университет постановил: «Всякий, кто будет оспаривать действительность искусства ведьм, должен преследоваться, как мешающий деятельности инквизиции». Несмотря на это, книгопечатание быстро развивалось.

Произведения древних ученых стали печатать. Это быстро и во много раз увеличило число книг, помогло их быстрому распространению.

Теперь уже нелепыми казались, еще недавно безоговорочно принимавшиеся за истину, такие изречения: «Ни в каком исследовании после евангелия больше нет нужды».

Эти слова принадлежали карфагенскому богослову Тертуллиану, жившему около 160–220 гг., яростному гонителю науки древних римлян и греков и проповедовавшему слепую веру в христианское учение.

Результаты такого рода утверждений были налицо: ученые-ботаники эпохи Возрождения могли назвать очень немногое, что прибавилось в их науке с I по XIV век.

В I веке нашей эры насчитывалось около шестисот известных растений. Едва на две сотни увеличилось число их в течение четырнадцати столетий!

И может быть, действительно, как пишет известный немецкий ботаник Фердинанд Кон, в течение всего средневековья нашелся только один человек, который глубоко и серьезно изучал природу и сам написал большую книгу по ботанике. Это был начальник ордена немецких доминиканцев, известный под именем Альберта Великого (1193–1280).

Надо сказать, что по своим взглядам Альберт Великий был человеком реакционным, но из его сочинений видно, как основательно он знал растения, неутомимо наблюдая их на лоне природы. Он создал у себя в имении зимний сад, в котором в морозы цвели растения. Невежественные люди называли его колдуном. И, разумеется, он легко мог поплатиться за свою страсть к науке жизнью. Ведь пытки и костры всегда были наготове для «колдуна» и «еретика» в это мрачное и жестокое время.

Как усталый путник, неожиданно заметивший ручей, жадно припадает пересохшими устами к прохладной влаге, обратились ученые к сочинениям древних авторов: Аристотеля, Феофраста, Плиния.

Разыскать растения, названные в древних книгах, узнать, какие силы, полезные или вредные, они скрывают, — вот цель ботаников XV–XVI веков.

И что же, многое, о чем писали Феофраст и Плиний, ученые не нашли у себя в стране. Они напрасно ждали, что встретят в Германии и Нидерландах, и в любой стране растения, описанные древними мудрецами для Греции и Малой Азии. Зато сколько других неизвестных деревьев, трав они увидели в отечественной флоре на каждом шагу!

Мир, живой, многообразный, блещущий красками, вечно новый и сияющий, явился их изумленным очам… Значит, древним авторам далеко не все было известно! Между тем время приносило великие географические открытия: Америки, морского пути в Индию, островов в морях и океанах.

И отовсюду привозили растения, о которых ни одного слова не говорилось в научных произведениях классиков древности. Значит, они их не знали!

Значит, неодинаково соткан растительный ковер, одевающий Землю. Надо изучать его; и жажда собирать новые растения породила настоящих ботаников. На кораблях и шлюпах они бороздили моря, поднимались на вершины гор, погибали от зноя и жажды в пустынях, углублялись в девственные леса с риском быть растерзанными хищными зверями.

Один XVI век внес такие огромные изменения в растительный мир Европы, каких не произошло в предыдущие и последующие столетия, вместе взятые.

Европейцы узнали картофель и помидоры, табак и маис. Неизвестный до того времени кофе стал предметом общего увлечения. По побережью Средиземного моря победно шествовало «китайское яблоко» — апельсины. Из вновь открытых стран прибывали все новые и новые растения — пряности с индийских островов, ананасы, кактусы, агавы из Америки.

Желание сохранить привозимые растения и размножить их привело к созданию первых ботанических садов. Они возникли в итальянских городах Падуе, Пизе и Болонье, а потом в Германии, Голландии и Франции, обычно при университетах.

Всем чужестранцам-растениям надо было дать названия и, чтобы не запутаться в них, расположить в каком-то порядке. Может быть, по алфавиту? Нет, такой словарь просто оказалось невозможным составить, потому что количество известных растений быстро возрастало.

Одно и то же растение открывали разные ученые, и каждый давал ему имя по своему усмотрению. У растения оказывалось